Загадка раритетной картины

Вынырнула с волшебного сна и сразу проснулась, словно на меня кто-то смотрел. Да, смотрел - это была Картина... Можно уже только почувствовать, что за коричневыми цветами древности - фламандская зима. Готическая церковь за сельскими домами, старый ветряк возле замерзшей реки и домик мельника. А вот и он - присел на краешек деревянного причала и разговаривает с молоденькой девушкой, которая держит за руку малыша.

Видимо, уже пригревает солнышко и лед опасен - дедушка, ребенок и подросток, которые идут через реку, имеют длинные жерди чтобы его проверять. Наверное, последний хочет добыть из-под льда рыбу, потому что имеет корзиночки. А на берегу две девочки уже много лет говорят о чем-то своем, девчачьем...

Более чем за три десятилетия в нашей семье все уже привыкли к Картине, но вдруг появилось ощущение, что пришло время рассказать о ней и связанного с ней человека, точнее, лишь известную мне и ограниченную во времени часть их истории.

Этот раритет стал для меня загадкой с первого появления в доме - накануне нашей свадьбы. Запах древности и Картина появились одновременно с нашей соседкой Еленой Михайловной. Маленькая сухонькая бабусенька дрожащими руками протянула мне свой подарок: «Живите счастливо!» - «Спасибо!». По специальности она была педиатром, по паспорту - Хена Менделивна, а выглядела как музейный экспонат, потому прожила на свете уже почти 90 лет.
 
Она казалась человеком из другой эпохи, которая случайно оказалась в нашем времени. А может действительно так и было... В детстве имела мечту - стать детским врачом. Но в условиях тогдашней царской России, в конце XIX века, когда даже в школах учился только 1% женщин, получить университетское образование девушке, к тому же еврейке, было практически невозможно. Первой европейской страной, в которой могли осуществиться стремление многих представительниц прекрасного пола получить образование, стала Швейцария, и Елена отправилась в Женеву.

Иностранных девочек студенток там было даже больше, чем местных. Предпочтение отдавали медицине и философии. Получение образования на чужбине не было легким для девушек из средних слоев населения, которых было большинство. Жалкие, раздраженные, голодные студенты были легкой добычей для политических агитаторов, которые нашли убежище в тогдашней либеральной Швейцарии. 37 лет прожил здесь первый русский марксист Георгий Плеханов, приезжал сюда и Ленин.

На их лекции в Женеве, которая стала одним из главных политических центров подготовки будущих изменений в Российской империи, «бегала», как она говорила, и Елена Михайловна. Но так и не определившись, кому отдать предпочтение, полностью посвятила себя учебе. Правда, есть некоторое сомнение, что полностью, потому влюбилась в старшего мужчины, швейцарского еврея, вышла за него замуж и родила сына. Видимо это были самые счастливые годы в ее жизни, потому что вскоре началась Первая мировая война и молодая мать с малышом пришлось ехать на Родину. А муж остался в Швейцарии ждать разрешения на въезд в Россию, но так и не дождался...

Можно только догадываться, какие трудности постигли женщину с больным ребенком - у сына была неизлечима редкая болезнь кожи, которую Елена Михайловна связывала с немолодым возрастом отца. Война, революция, голод ... Будто немножко начали подниматься на ноги, - и снова война, Великая Отечественная. Ее с сыном спасла эвакуация. Вот здесь, в Самарканде, и купила она Картину, в свою очередь спасая от голода случайного продавца.

Была еще горстка радостей в жизни врача. Сын смог получить высшее техническое образование в Москве, женился, родилась внучка... И отошел в мир иной еще молодым, побежденный болезнью.

Немногословной была Елена Михайловна, когда иногда заходила к нам. Удобно усаживалась в кресле, прижимая к груди старую красную брезентовую сумку, в которой имела неизвестно какое сокровище и всегда держала при себе, и словно засыпала. Видимо, просто хотела побыть среди людей, в семье, где хорошо пахнет домашними яствами и бесчинствуют маленькие дети. Ее всегда угощали вкусненьким, а она, как при работе, считала своим долгом посоветовать, когда начинать давать младенцу сочок или яичко, а иногда и спросить, что сейчас даем на прикорм. Тогда я щедро насыпала ей порцию детской кашки с модной тогда «Фруталино», а она ела и благодарно кивала головой - что еще нужно старому человеку?

Жила она очень скромно, хотя и получала достойную пенсию. Ждала ее с нетерпением, а потом шла на почту возле дома и отправляла большую часть дорогой внучке в Москву. И имела уже мужа-композитора и сына-школьника, но бабушка все считала ее маленькой. Иногда внучка приезжала из Москвы на несколько дней, которые едва выдерживала в неуютной однокомнатной квартире бабушки, а потом до вокзала брала такси, потому что было много пакетов ... Она тоже приезжала не с пустыми руками, ибо после ее отъезда Елена Михайловна угощала соседей московскими деликатесами советское время, ей не шли.

Вообще она была не скупа. Однажды зашла к нам с подарком для моего мужа - музейным экспонатом джинсов, настоящих Levi Strauss, но женских и со звездами на штанинах - "У Мишеньки такие старые брюки!». То, что она имела в виду, было куплено у фарцовщика в Венгрии, вываренное и представляло собой предмет гордости тех времен, но не могла же я обидеть соседку, поэтому пришлось слукавить: «Извините, Елена Михайловна, они на него коротки!»

Самыми ценными вещами у нее были мощный радиоприемник, который она через свою тугоухость включала очень громко, слушая «западные» станции, и деревянный стетоскоп, доставался при случае, когда нужно было посетить больного ребенка. Видимо он был скорее как магический атрибут экстрасенса, потому слышать через него она вряд ли могла, скорее чувствовала... Но какой же это надо иметь опыт и славу в народе, чтобы в ее такие уважаемые годы шли к ней с последней надеждой на спасение ребенка!

Видимо, при жизни старушки врача раритетов у нее накопилось много, потому что иногда какая-то стеклянная конфетница или деревянная подставка под карандаши дарились соседям. А нам досталась Картина... Ее ценность всегда стояла под вопросом. Пятна свидетельствовали о нелегкой судьбе, а темные параллельные мазки - о чьих попытках обновить. Картон уже начал шелушиться, а под одним из старых гвоздей совсем выщербился, откалывается гипс с багета... Однажды к нам пришел человек, близкий к живописи. По его мнению, картина - репродукция из произведения фламандской школы живописи и ценная просто как старая вещь. Но это не мешает уважать оберег нашей семьи за подаренное ощущение мира и покоя, за позитивную энергетику и память...

А я все пытаюсь раскрыть тайну Картины, ища что-то похожее в виртуальных галереях Интернета и надеясь на чудо...

PS Елена Михайловна прожила 96 лет, последние полгода в доме для престарелых. Чувствуя свою судьбу, отдала на всякий случай соседке запасные ключи... На подоконнике, в шкафу и на столе остались кипы пожелтевших научных журналов по медицине, собранных при жизни, и современных, принесенных бывшими коллегами по работе. Она читала их, пока могла...