Рак - не приговор. Реальная история излечения от рака

Мне было 18, когда я узнала, что у меня рак. До этого было несколько месяцев изматывающих хождений по больницам. Слабую, бледную, похудевшую меня гоняли от врача к врачу, предполагая все новые и новые причины моего состояния. Из-за постоянного зуда я практически перестала есть и спать. Дошло до того, что я сама решила разобраться, что же со мной такое происходит на самом деле. Увидела, что по симптомам очень похоже на рак лимфатической системы.

По второму кругу по врачам я пошла уже с этим предположением. На что слышала лишь: «да что ты придумываешь», «да нет, ты же такая молодая». Изо дня в день, одно и то же. Поэтому когда я все-таки получила направление к онкологу и диагноз подтвердили, первым ощущением был не шок, а облегчение от того, что причина наконец-то найдена. Нужно только ее устранить, побороть. Ведь я молодая, я смогу — подумала я.

Гистология показала, что у меня лимфома Ходжкина. По статистике первично вылечиваются 90% , меня заверили, что и со мной будет так же. Когда я узнала, какое лечение предстоит, оптимизм мой немного спал. При моем заболевании не показано оперативное вмешательство, только химиотерапия и облучение. Началась одна из тяжелейших стадий принятия болезни. Сначала возникла агрессия. Почему я? За что мне такое в 18 лет? Я молодая, красивая, веселая, учусь на 2 курсе психологического факультета, а теперь буду прикована к кровати с бесконечными капельницами.

А самым страшным на тот момент было для меня то, что я потеряю свои длинные волосы. Я никак не могла принять диагноз, лечение. Не могла принять слово «надо», ничего не хотелось делать. Встряхнули меня и заставили лечиться только мысли о маме. Она для меня самый близкий человек. И тут я увидела, что она «болеет» вместе со мной: я похудела от болезни, она от нервов. Я единственный ребенок в семье, у нас всегда были очень близкие отношения, и тут такое. Ей было значительно тяжелее, чем мне.

Лечение я переносила тяжело. Но болезнь уходила, это было видно. Я стала поправляться. У меня появились хоть какие-то силы. Обследования подтвердили, что болезнь и правда хорошо уходит. Волосы выпали. Но на тот момент я уже приобрела красивый паричок, поэтому этот период прошел у меня более-менее спокойно. Так прошло 10 курсов химиотерапии и облучение. Меня выписали до следующего обследования. Было странное ощущение: вроде бы, безусловная радость, но в то же время — страх перед здоровой жизнью. Но, благодаря родителям, друзьям, постепенно все стало приходить в нормальное русло.

И тут, как гром среди ясного неба — РЕЦИДИВ! Почему? Я соблюдала все, о чем говорили врачи. Почему же болезнь вернулась? Только потом мы предположили, что это от стресса. При таком диагнозе нужно избегать сильных нервов. А, когда я была на последних курсах, с онкологией слег мой любимый дедушка. В то же время онкологию обнаружили у моей любимой кошки.

Когда я заболела, она стала ложиться ко мне на шею, там же у нее и обнаружили опухоль. Все говорили, что она забрала часть моей болезни. Умер дедушка. Потом кошка. Все это время я была на химии. В тот же период меня выписали. Думаю, тот длительный «заглушенный» стресс и стал спусковым крючком для возвращения болезни. К такому мы совершенно не были готовы. Началась реальная паника.

Пошел «второй круг»: биопсия, трепанобиопсия и т.д. Во время этих обследований я совершенно случайно на Дне Рождения подруги встретила молодого человека. Мы понравились друг другу. Стали ходить в кафе, гулять. И я решила рассказать ему все: о том, что болела, что пережила, о том, что сейчас предполагают рецидив, какое тяжелейшее лечение предстоит, что опять выпадут волосы, будет куча пробочек и неизвестно вообще, восстановлюсь ли я.

Почему решила все рассказать? Боялась предательства потом. Ведь лучше сейчас все решить, чем потом, когда я влюбилась и он бы узнал, он был ушел. Но он не ушел. Выяснилось, что от общих друзей он уже тогда знал о том, что я так серьезно болела, но все равно начал за мной ухаживать. Он не знал, что именно я пережила, и это поразило его. Я тогда рассказывала и плакала. Он обнял меня и сказал, что мы все преодолеем вместе!

И началась борьба. Узнала, что подобное лечение у нас проходит по квотам. То есть деньги искать не нужно. Нужно только дождаться квоту. Я поехала в ГНЦ РАМН — один из лучших центров в России по лечению онкогематологических заболеваний.

Мнения московских врачей разошлись. Одни говорили, что такого тяжелого лечения я не выдержу. Другие называли меня «перспективной», уверяли, что это единственный шанс на то, чтобы достигнуть пожизненной ремиссии. Эти врачи, мама — все мы уговорили другую половину, что меня нужно взять. И меня взяли. Оформили документы на квоту и стали ждать.

Через несколько месяцев нам позвонили, и мы поехали в Москву. Тут начался тяжелый период. Первое лечение казалось цветочками по сравнению с этим. Грела только одна мысль, что это последний шаг. Только поддержка близких держала на плаву. Первые 2 курса дали колоссальный результат. Была четкая положительная динамика. Я прошла положенные курсы.

Предстоял последний шаг — трансплантация костного мозга. Провели ее 11 марта, теперь это мой второй День Рождения. Я лежала и ждала, когда же костный мозг начнет работать. Кровь брали ежедневно. И вдруг лейкоциты начали расти. Это означало, что главные опасности позади. В один прекрасный день пришла врач и сказала, что меня выписывают.

Радости нашей не было предела. Казалось, многочисленные побочки в тот день отступили. Хотелось только быстрее собраться и уехать домой. Я ехала и плакала. Я всегда казалась себе такой слабой, а тут рак, 2 раза, на 4 стадии. Но я смогла, я выжила!

Пошел длительный период восстановления. Мы стали жить с любимым человеком. Он ухаживал за мной, как за ребенком. Но постепенно я стала восстанавливаться. Вскоре вернулась в институт. Через год мы поженились. На данный момент я в ремиссии уже 2 с половиной года. Хочется верить, что уже в пожизненной.

Я продолжаю не скрывать свой диагноз. Напротив — стараюсь просветить людей. Многие думают, что рак — это приговор, это ощущение мешает им бороться. Я рассказываю свою историю, истории моих новых друзей. Это тяжелое заболевание, но его можно побороть.

В наше время большое информационное поле: существуют онкофорумы, профильные группы в социальных сетях. В двух таких группах я являюсь одним из руководителей. Мы поддерживаем друг друга, помогает людям, которые только что оказались в такой ситуации и не знают, что делать. В России неправильное представление об онкобольных. Для большинства это смертники. Во многих странах есть понятие «cancer survivor» — победивший рак. Пора бы такое понятие вводить и у нас…

(Рекомендуем к прочтению статью про девушку которая столкнулась с анорексией и победила ее).